Девушка с рамками (с продолжением).

[julsunny]

В Москве начиналось обыкновенное пасмурное, туманное утро. На одном из мостов, которые попадаются на каждом шагу в Центральном округе, маячила фигура мужчины. Он был в сером спортивном костюме, поэтому был совсем незаметен в тумане. Вот уже два года Никита каждое утро бегал по этому мосту - не потому, что рядом не было парка или сквера - просто ему нравилась смесь газов, шума, тумана и чистого ветра, исходящего от реки. Вот каким удивительным местом был мост. Каждое утро он бегал здесь и ни разу не встретил прохожего! Да, вы, наверное, удивились. Просто мост был автомобильный, и дорожка для пешеходов была чисто символическая, с низкой оградой. Теперь вы в состоянии себе представить, как был удивлёл Никита, увидев у бортика, над самой рекой, тонкий женский силуэт. Но самое удивительное было то, что вместо шеи у силуэта были какие-то палки и параллелограммы! Естественно, сначала бегуну показалось, что это галлюцинации и он перебрал вчера, но, подойдя поближе, он увидел худенькую девушку в плаще. Она стояла на самом краю моста и с ледяным спокойствием смотрела вниз. На шею у неё были надеты погнутые и поломанные фоторамки.
Пришло время Никите удивиться второй раз, причем еще сильнее! Может, она сумасшедшая? Или у нее маниакальный синдром? Не пройти ли лучше мимо?
Но любопытство всегда берёт верх, и наш герой тихо подошел к девушке. Несмотря на то, что его шаги были неслышными, как у кошки, девушка услышала и обернулась. Лицо ее было осунувшееся, трагическое, как в романах. Кое-как причесанные темные волосы с каким-то зеленоватым оттенком доставали ей до пояса, глаза были потухшие, темные, какого-то грязного оттенка, как и волосы. Девушка ничуть не удивилась, увидев Никиту, и лишь вздохнула:
- А, опять вы?
В который раз он удивился:
- Разве мы знакомы? Я вас вижу первый раз в жизни и подошел, потому что вы очень странно выглядите. Давайте сначала отойдем от края моста, а то вы не дай бог упадете, и поговорим.
- Хорошо, - говорила девушка со смирением монашки. Она отошла от края моста и увелась прямо на асфальт. Никита сел рядом.
- Меня зовут Никита, если что. А вас как? Кстати, зачем вам эти рамки на шее? Ничего не понимаю..
- Послушайте и все поймете, - уже резче сказала девушка. - Меня зовут Мирослава. Смешно, не правда ли? Мою мать звали Загляда, моих любимых сестричек - Заряна и Злата. Все на З, как забавно, - горько усмехнулась она. Я никогда никому не пожелаю того, что приключилось со мной.
Я росла в лучшей семье на свете. Мама дала мне лучшее воспитание, а сестры (на год и на два младше меня) были лучшей поддержкой. Мы редко ссорились и были все четверо лучшими подругами... Ну что, ну зачем я вам вру? У нас бывали разногласия, бывали моменты ярости, обид, ведь идеальных семей не бывает.. Мои сестры были гораздо красивее меня, и я завидовала, завидовала черной завистью.. Мама их тоже больше любила.. А я всех любила одинаково сильно. Нет, я не хвастаюсь, я говорю правду. Когда я закончила университет, стала работать журналистом. Банально, да? А мне нравилась моя работа. Моим работодателям я тоже нравилась и получала более чем приличную зарплату. Потом я сдала на права и купила машину. Новенькую, красивую, женскую и недорогую салатовую машинку. Снова банально? Так вот: я увлекалась еще живописью, но таланта у меня не было никакого. Поэтому я пошла учиться живописи, денег на то хватало. Зато не хватало на собственную квартиру, и я жила с сестрами и мамой, они еще не вышли замуж, хотя очень хотели.. Когда я закончила училище, очень этим загордилась и взялась нарисовать портреты всей нашей семьи. Особенно хорошо у меня получилась мама, сестры, конечно, тоже вышли миленькие. Этими портретами я гордилась еще больше, чем дипломом из училища. Мы купили для них дорогие рамки и повесили на самые видные места в доме. Гости восхищались четкой проработкой лиц, но никто не находил любви, которую я с лихвой вкладывала в работу. Одна из тетенек, зашедших погостить, однажды сказала мне:
"Портреты у тебя, Мира, конечно красивые, но.. как бы тебе сказать.. В глазах Златы заметна зависть, в глазах твоей мамы - равнодушие, а обида в глазах младшенькой Заряны. Глядя на эти портреты, все замечают, как ты пытаешься очернить их светлый облик."
Я была очень удивлена, ведь мам и сестры остались довольны портретами. Вскоре сама заметила это, но портреты не сняла.
В марте мы поехали посмотреть Сергиев Посад. - девушка запнулась, слезы хлынули из ее глаз. - Красивейший город.. - она снова прервалась и долго молчала. - Было темно, очень темно, и много елей.. Я волновалась.. Хотелось спать.. Тут крик, фигура, рога, треск, еще крики.. - она пересилила желание говорить бессвязным бредом и сказала: - Машина врезалась в лося. Здоровенного, каких свет не видывал. Я не знаю, как так вышло, но я единственная из всех осталась жива.. <...> Нет, не ждите от меня фраз "лучше бы погибла я" и всего такого, я не хотела погибать! Я бы отдала все их жизни за свою! Так и вышло. Они все умерли. Я в шоке, до сих пор. В глубоком шоке. Нет, не в таком, о каких пишут в романах: "Я не могу поверить, что их нет в живых", "Как мне жить дальше без них".. Я просто в тупом шоке. Ничего не соображаю. Не мыслю. Не творю. Мне пусто. Пусто, как в вакууме. Ни молекулы слез не осталось. Я пришла домой через неделю после похорон, и остановилась перед портретами. На меня смотрели три злые, завистливые, эгоистичные женщины и будто укоряли: "Ты нас убила", "Тебе не отмыться до конца жизни". Я в ужасе закричала и сорвала портреты. Я понесла их к мосту, я поняла, что отмоюсь только так. Я выбросила в реку полотна и хотела сама сброситься с моста с этими чертовыми рамками на шее, но я знала, что этого не случится. Вы каждое утро здесь бегаете, именно в эти часы. Да, я иногда наблюдала за вами из окна. Поэтому я знала, что не умру. Сегодня.
Никита молчал, молчал, как немой. Он не мог сказать ни слова. Нет, он не был удивлен или тронут, просто эта девушка заразила его пустотой. Никита был сильнее: он собрался с мыслями и мягким голосом начал:
- Ты ни в чем не виновата. (он не знал, почему говорит "ты", ему так казалось правильней и проще) Они погибли в автокатастрофе, в этом нет ничего необычного. Они погибли, да, может быть они не были лучшими из людей, но о мёртвых, Мира, о мертвых плохо не говорят! Их вспоминают с благодарностью и трепетом, они - достояние человека. Мира, я же могу для тебя кое-что сделать, пойдем к тебе домой, ладно? Я тоже закончил училище.
Мира поняла все с полуслова. Они молча поднялись с асфальта, размяли окоченевшие пальцы и пошли по мостовой. Квартира Миры была в маленьком историческом домике у самого шоссе. Сама квартира была большая, опрятная и хорошо обставленная. Но, как и описывала Мира, уют был холодным и чужим. Не стоит, наверное, описывать, как они долго говорили и пили чай с булочками. Главное, что потом они взяли холст и масло. Никита попросил лучшие фотографии сестер и матери, долго на них смотрел, хмурился, попросил другие. Долго смотрел на другие и, наконец, принялся за рисование. Сестры вышли необыкновенно красивыми и живыми: они смеялись, их светлые косы развевались на ветру, и по-доброму сверкали серые глаза. Мама стояла рядом и тоже учавствовала в каком-то разговоре. Ее добрый взгляд, модная прическа, румянец не по возрасту - все получилось натурально и реалистично. Подходящая рамка нашлась быстро: красивая, мощная, позолоченная, она обрамляла лучшие моменты жизни этой семьи, собранные на одном полотне. Был уже вечер, когда друзья (да, уже друзья) повесили картину в гостиной. Я не смогу описать, как гармонично и по-доброму смотрелись эти три усопших, но живых человека над диваном. Могу только прибавить, что и Никита, и Мира остались довольны, и пустота, кажется, покинула их души.
Следующее утро выдалось еще более туманным. Никита, в своем неизменном спортивном костюме, с легкой душой бежал по мосту. Да. Он снова оказался не один. Их было даже не двое. Из тумана выплывали более чем пятеро людей, а еще какая-то арматура, ленты, голоса.. Он в смятении подбежал. Около шести полицейских тщательно обследовали место на мосту! Его судьбоносное место! Да как они могут! Никита подошел к одному из полицейских, собираясь причесать его хорошенько, как вдруг увидел надпись на асфальте: "Я не смогла. Теперь они не винят меня, они говорят "Спасибо". Прощай"
Он стоял, как вкопанный, и не мог оторвать глаз от надписи, как вдруг увидел что-то темное, окруженное людьми, рядом. Да, это был ее труп. Мокрый, холодный, с болотными длинными волосами. И рамкой на шее, одной-единственной.
Было ли Никите ее жалко? Жалко? Нет. Можно ли было ее жалеть?